Сколько стоит в России вылечиться от рака?

Все знают, что лечиться от рака дорого. Но насколько дорого? И как это согласуется с тем, что формально государство в России гарантирует своему гражданину бесплатное лечение?
До начала 2014 года лечение больного раком государство оплачивает из двух источников: территориального фонда ОМС и федеральной субвенции (дотации).
К примеру, в Петербурге в 2012 году территориальный фонд ОМС выплачивал поликлинике, в которой принимал врач-онколог, 310 рублей 91 копейку за прием, а городскому онкологическому диспансеру за один сеанс лучевой терапии – 211 рублей. Много это или мало? Из тарифов ОМС оплачиваются и труд врачей и других сотрудников больниц, и расходы на поддержание оборудования в рабочем состоянии, и ремонт помещения, и питание больных, и многое другое. Откуда же берутся эти цифры? Эта сумма рассчитывается примерно так: количество денег, которое государство выделило на эту статью расходов делится на количество заболевших. То есть тарифы ОМС и размеры федеральных выплат учитывают не реальные затраты на лечение, а сумму, которую государство готово на это потратить. А хватает этих денег или нет – без соответствующих исследований это вопрос риторический. Реальная стоимость услуги обычно отражена в ведомости на платное лечение. Там мы видим, что вместо 211 рублей за сеанс облучения клинике нужна почти тысяча рублей, чтобы окупить расходы. Практика показывает, что недофинансирование, заложенное в бюджете, меньше требуемого в разы – где в два раза, а где и в пять.
Чем дороже лечение, тем меньше хватает денег, которые выделяет государство. Возьмем, к примеру, трансплантацию костного мозга – один из самых прогрессивных методов лечения онкологии.
Государство выделяет на проведение каждой трансплантации костного мозга 808 500 рублей. 60% этой суммы, то есть 485 100 рублей, должно идти на покупку лекарств. Кажется, что это очень большие деньги, но онкологические препараты очень дороги. К примеру, один флакон «Атгама», который входит во многие протоколы предтрансплантационной химиотерапии, стоит около 10000 рублей. Если ребенку может хватить двух-трех флаконов, то корпулентному мужчине потребуется уже двадцать-тридцать. Вот большая часть денег на трансплантацию и потрачена. И это только один препарат, а ведь их нужны десятки.
Фонд AdVita уже двенадцать лет помогает петербургским трансплантологам, и наш опыт говорит о том, что обычно трансплантация костного мозга съедает от полутора до трех миллионов рублей, и это еще не предел. По самым скромным подсчетам, государство должно увеличить размер квоты в два раза, чтобы обеспечить всех пациентов, которые приехали на трансплантацию костного мозга, лекарствами.
А ведь проблема недофинансирования – не единственная. Есть вещи, которые не оплачиваются государством совсем, или оплачиваются не вовремя. И в разные времена года денег в больницах не хватает по-разному. Почему это происходит?
Все дело в том, что деньги не следуют за больным и не перечисляются на счет больницы, как только он туда ляжет. Они планируются и тратятся заранее, зачастую задолго до того, как этот пациент заболел. Как это может быть? Так устроено наше отечественное плановое хозяйство.
Как мы уже знаем, государство дает обязательство выделить на лечение одного пациента с определенным диагнозом определенную сумму денег. Это обязательство называется квота – слово, знакомое каждому онкологическому пациенту, главный элемент планового медицинского хозяйства.
Предполагается, что в стране статистически примерно столько-то людей заболевает раком. Соответственно министерство здравоохранения планирует на год столько-то квот. Квоты распределяются по больницам, кварталам и регионам.
Условно говоря, Ярославская область получает в НИИ детской онкологии, гематологии и трасплантологии им. Р.Горбачевой СПбГМУ им. Павлова в Петербурге две квоты на первый квартал, две квоты на второй квартал и т.д.
У Минздрава есть электронный лист ожидания, т.е. регионы по факту заболевших подают заявки, и Минздрав «перебрасывает» квоты из одного региона в другой, если, к примеру, в Удмуртии заболело три ребенка, а в Мордовии, наоборот, один.
Количество квот определяется не количеством реально заболевших, а количеством запланированных мест для лечения. Точно так же и размеры выплат по этим квотам определяется не реальными потребностями в лечении, а, как мы помним, тем количеством денег, которое государство готово на это лечение потратить.
Предположим, на НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р.Горбачевой выделяется около 200 квот в год на трансплантацию костного мозга. Мы помним, что денежное покрытие каждой квоты – 808 500 рублей, 60% от каждой квоты – 485 100 рублей, то есть клиника может потратить на лекарства 97 020 000 рублей в год. Но клиника не может держать эти деньги на своем счету и расходовать по мере поступления больных, покупая каждому то, что ему нужно.
По закону в конце каждого календарного года НИИ им. Горбачевой обязан подать заявку на закупку лекарств на эту сумму в университет, подразделением которого он является, и университет на объявляет тендер на поставку каждого наименования на следующий год. Из этого следует несколько важных вещей.
Во-первых, врачи не могут знать заранее, с какими диагнозами, с какими особенностями этих диагнозов, какого возраста и размера (большинство лекарств рассчитывается по весу) и т.д. будут пациенты, они вынуждены делать заявки на некий усредненный список, то есть ориентироваться на «температуру, среднюю по больнице». И если больных, требующих такого протокола, а не сякого, окажется больше запланированного, или толстых дяденек окажется больше, чем щуплых подростков, то извините.
Во-вторых, лекарства в больницу могут поставлять только те фирмы, которые выиграли тендер на поставку, и если у них случаются перебои, больница не может докупить лекарства у тех поставщиков, у кого они есть.
В-третьих, поставки лекарств начинаются тогда, когда государство выделит деньги и они поступят на счета, а этот процесс может затянуться на месяцы. Поэтому лекарства, расходные материалы и прочее по госзакупкам за первый квартал запросто могут прийти в больницы по весне, а по определенным позициям и к лету.
А так как мы помним, что денег по квоте выделяется значительно меньше, чем нужно, то в начале квартала может оказаться, что лекарств в больнице еще нет, а в конце – что уже нет. Так что разным пациентам везет по-разному. Без помощи благотворителей с такой ситуацией справиться невозможно.


Елена Грачева, координатор проектов благотворительного фонда AdVita ("Ради жизни")

Добавить отзыв или комментарий*

* Обращаем ваше внимание! Данный портал является исключительно информационным и не отправляет запросы и отзывы непосредственно в мед. учереждения. Исключение составляют разделы в которых непосредственно отвечает специалист того или иного учерждения о чем дополнительно сообщается на СТРАНИЦЕ СПЕЦИАЛИСТА.

Имя: *

Email:

Введите код: